Закон o языках Чувашской Республики определяет чувашский язык как “важнейший национальный признак и основу всей духовной культуры”. Эти парадные слова далеки от фактических действий республиканского правительства в рамках стратегии ресоциализации чувашского языка. Сегодня можно сказать, что в Чувашии нет организованной языковой политики, реально направленной на формирование двуязычия у населения и к равенству между двумя официальными языками, тогда как республиканское законодательство провозглашает эти принципы. А это — основа для будущего чувашского языка. Недавнее исследование показывает, что только 23% столичных школьников говорят по-чувашски с родителями, хотя в 69% семей, по крайней мере, один из родителей знает язык; более того: только 1% детей разговаривает с родителями только на чувашском языке [Игнатьева и др., 2009].
Это утверждение можно схематически подтвердить по следующим четырём положениям:
(1) Нет специального ответственного высокоуровневого органа языковой политики в Чувашии. Органом, ответственным за исполнение закона о языках, посредством его Программы по реализации, является Министерство образования и молодёжной политики. Это показывает, что реализация языковой политики основана не на совместных действиях, вовлекающих всю деятельность правительства, но практически лишь на образовательные программы. Это показывает и слабость работы правительства в этой области, при сопоставлении с успешными языковыми политиками европейских стран.
(2) Если посмотреть на программу по реализации закона «О языках в Чувашской Республике» [ЧР: 2008a], она выглядит непрофессиональной и далёкой от международных стандартов. Для сравнения этой 11-тистраничной программы с подобным документом другой странны, можно посмотреть, например, 324 страницы плана развития галисийского языка [Xunta de Galicia: 2004]. Чувашская программа представляет собой список намерений, но почти нигде не определено, как можно эти намерения реализовать, и почти полностью отсутствуют целевые индикаторы и показатели их исполнения. Кроме этого становится очевидна серьёзная ошибка в анализе и приоритетах программы: хотя главная проблема для сохранения чувашского языка – прекращение передачи языка на уровне семьи, прежде всего в городах, но не только. Данная проблема до настоящего времени не обозначена, также как и не предпринимаются каких-либо специальных мер для её решения.
(3) В программе закона о языках есть только три критерия для мониторинга «эффективности» её исполнения [ЧР: 2008b], но ни один из этих критериев не позволяет измерить такие важные цели, как, например, «обеспечение функционального развития чувашского языка как одного из государственных языков Чувашской Республики» [ЧР: 2008a, 2]. Эти индикаторы должны бы, во-первых, определять действительное использование языка в обществе (потому что это и есть конечная цель) и, во-вторых, определять план конкретных мероприятий, предпринимаемые для достижения этой конечной цели. Напротив, поставленные критерии направлены исключительно на академическую ценность чувашского языка, которая, в конце концов, совершенно не зависит от того, идёт ли речь о широко используемом или исчезающем языке.
(4) Кроме этого, вопреки тому, что одна из целей Программы – «обеспечение реализации [...] материальными и финансовыми средствами», её финансирование состоит из общей суммы в 93,8 миллиона рублей, выделяемой очень неравномерно в течение 10 лет [ЧР: 2008a, 9-10]. Выделяемые суммы очень малы: в 2009 г. – 0,006% республиканского бюджета, а в 2010 г. – 0,007%. Для сравнения, в Каталонии бюджет «предназначенный для развития использования каталонского языка» на 2008 – 153 миллиона еврo [SPL: 2009, 3], то есть 0,44% бюджета правительства Каталонской Автономной Области этого года (что в 60-70 раз больше, чем процент в Чувашии). Однако, этот бюджет не включает среди других действий каталонского правительства почти в три раза более дорогую работу четырёх высококачественых телевизионных каналов исключительно на каталонском языке [GenCat: 2007, 30], один из которых вновь стал наиболее популярным в 2009, хотя каталонский в настоящее время является родном языком лишь 35% жителей Каталонской Автономной Области.
Но для того, чтобы посмотреть на факты в более широкой перспективе на основе накопленного международного опыта по языковым политикам, рассмотрим их опираясь на четыре понятия, предложенные П.Х. Нелде для оценки языковых политик. Вот как он их определяет [Nelde: 1997, 289]:
«(1) понятие обратной или позитивной дискриминации, то есть поддержка преодоления более высоких затрат и усилий для производства, коммерциализации, а также тренировки персонала на языке, с целью, чтобы у говорящих на миноритарном языке были бы такие же языковые права, как у говорящих на мажоритарном языке;
(2) понятие децентрализации, то есть поддержка местного самоуправления, а также способствование взаимодействию населения с местными властями, что даёт возможность пользоваться языком и формировать языковую политику;
(3) очень близкое понятие наличия, то есть стремление к тому, чтобы граждане могли использовать свой язык в как можно большем количестве сфер (независимо существует ли или нет закон, определяющий языковые права), так чтобы граждане могли находить решения своих проблем и самостоятельно решать их, вместо того, чтобы зависеть от властей;
(4) всеобщая цель — способствовать многоязычию, где изучение не поддерживается за счёт дискриминации одного против другого. Эти проекты, прежде всего, касались бы социально-экономической сферы, государственных органов и какой-либо сферы деятельности, где использование языка усилило бы его престиж.»
Если проанализировать эти четыре аспекта в политиках о чувашском языке, существующих в Чувашской Республике, можно в общем сделать следующие выводы:
(1) Позитивная дискриминация в пользу чувашского языка отсутствует. Напротив, республиканское законодательство и деятельность правительства создают только формальное равенство в отдельных публичных плакатах и документах. Действия в пользу чувашского языка, такие как создание национального радио на нём, автоматически компенсируются передачей половины программ на русском языке (тогда как русский язык является единственным языком сайта данного радио, вопреки заявлениям о двуязычности самого радио). Итак, правительство не осуществляет политику, в которой чувашский язык и люди владеющие чувашским языком имели какие-либо преимущества над одноязычным населением, хотя это только способствовало бы распространению языка, а значит и содействовало бы многоязычию.
(2) Конечно, Российская Федерация не входит в число самых децентрализованных государства Европы. Однако, Чувашская Республика не использует те возможности, которые используются в других республиках, таких например, как Татарстан и Тува, и в преподавании чувашского языка в школах в том числе.
(3) Контрастируя с республиканском законом о языках, использование чувашского языка в госорганах является очень недостаточным, а часто просто не существующим. Далее, республиканский закон об образовании гласит, что “Чувашская Республика обеспечивает создание условий для дошкольного, начального общего, основного общего образования на русском и чувашском языках” (ст. 6.2), но нет возможности учиться на чувашском языке в двух самых больших городах республики. Закон не предусматривает обучение на чувашском в высшей школе (что возможно, например, на баскском языке, который по числу говорящих равен половине владеющих чувашским языком). С другой стороны, право использования чувашского языка в коммерции гарантируется в республиканском законе о языках (ст. 4 и 17), но очевидно оно не осуществлено; даже больше того, нет магазинов, где информация о товарах была бы и на чувашском языке.
(4) Двуязычие достигается только посредством изучения чувашского языка как школьного предмета, что оказывается совсем неэффективным как в Чувашии, так и в других странах (можно посмотреть, например, баскский опыт [ISEI-IVEI: 2007, Alòs i Font: 2009b]). Желаемое многоязычие оказывается только односторонним: действительно заметна забота о двуязычии для людей с чувашским как родным языком, но не для русскоговорящего населения. В целом, есть много регионов в мире, с приблизительно 55 миллионами людей только в Европейском Союзе, чей опыт не только можно, но и нужно использовать в Чувашии. К сожалению, эта информация неизвестна чувашскому правительству. Необходимо, в конце концов, признать языковую политику важным, серьёзным и профессиональным делом.
Литература:
Игнатьева А.П., Виноградов Ю.М., Игнатьева В.И. и др. (2009).
“Говорят ли дети по-чувашски?”ЧР (2008a).
“Постановление Кабинета Министров ЧР от 6 декабря 2002 г. № 314 «О Республиканской программе по реализации Закона ЧР «О языках в Чувашской Республике» на 2003-2007 годы и на период до 2012 года» (с изменениями от 28.03.2003 г., 20.12.2007 г., 28.07.2008 г. )”. ЧР (2008b).
“Методика расчёта эффективности реализации Республиканской программы по реализации Закона ЧР «О языках в Чувашской Республике» на 2003-2007 годы и на период до 2012 года”. Alòs i Font, H. (2009a).
“Kie staras la normigado de la ĉuvaŝa lingvo?” [Перевод на чувашский язык:
“Чăваш чĕлхин социаллă нормализацийĕ хăш мелпе пулать?”]
Alòs i Font, H. (2009b). “L’immersion linguistique : Résultats de l’expérience du Pays Basque” // Кормилина, Н.В.; Шугаева, Н.Ю. Обучение иностранным языкам в условиях модернизации содержания обучения. ЧГПУ, Чебоксары. – С. 95-102.
GenCat (2007).
Pressupostos de la Generalitat de Catalunya 2008. Resum dels estats dels ingressos i les despeses. Volum I. Generalitat de Catalunya, Departament d’Economia i Finances. ISEI-IVEI (2007).
Nivel B1 de euskara en educación primaria. Informe general. Febrero 2007. Gobierno Vasco, Gasteiz. Nelde, P. H. (1997). “On the Evaluation of Language Policy” // Congrés Europeu sobre Planificació Lingüística. Actes del congrés europeu sobre planificació lingüística – European conference on language planning. Generalitat de Catalunya, Departament de Cultura, Barcelona. – С. 285-292.
SPL (2009).
Informe de política lingüística. IV. El pressupost de la Generalitat per a la política lingüística. Generalitat de Catalunya, Secretaria de Política Lingüística.Xunta de Galicia (2004).
Plan xeral de normalización da lingua galega. Xunta de Galicia, Secretaria Xeral de Política Lingüística. 
Статья представлена автором на Международной тюркологической конференции, которая состоялась в Чебоксарах 15–18 сентября 2010 г.
